Вариантов всего 2: 1.первый вариант, 2.второй вариант
ЗФБ закончилась, и я притащила свои исполнения к себе.
исполнения десОсобенно, конечно, я выложилась как автор в команде Haikyuu, потому что коса на камень нашла: зфб на период моегоОЕБАТЬКАКЯЛЮБЛЮЭТИХЧУВАКОВИЗВОЛЕЙБОЛА увлечения фандомом.
Мне, кстати, выдали ОЧЕНЬ "про меня" ачивку.
ну и исполнения в команде:
Название: «Hajime mashou?»
Автор: клюквенное варенье
Бета: WTF Haikyuu 2015
Размер: мини, 1871 слово
Пейринг/Персонажи: Иваизуми Хаджиме/Ойкава Тоору
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Придя домой после школы, Хаджиме делает домашнее задание. Вот только из-за жары в голову ничего не идёт.
Примечание: фраза «Ну что, начнём?», которую говорит Ойкава, это игра слов. В японском это выражение будет «Hajime mashou?», где Hajime имеет то же произношение и написание, что и имя Иваизуми.
читать дальше
Июльский зной никого не щадил. Одинокие разводы облаков, едва различимые высоко в небе, медленно таяли. Если не приглядываться, и не заметишь. А всё оттого, что не было ветра, совсем, даже сквозняка. И ощущение появлялось, будто залез на раскалённую сковородку. Того и гляди, Эмма-О появится.
От этой жары голова совсем переставала соображать, даже заданное умножение шло со скрипом. Решения чего-то посложнее ждать и вовсе не стоило, но объяснить это учителю, понятное дело, он бы не смог. Так что приходилось напрягать последние извилины и через хождение по мукам заниматься. Поначалу было ещё ничего, но последнее уравнение выглядело злым и неприступным, как великая китайская стена, и поддаваться мозговому штурму совершенно точно не собиралось.
И злой, полный ненависти взгляд был ему глубоко побоку.
Поняв, что это максимум его способностей, Иваизуми со вздохом, полным боли и отчаяния, откинулся в кресле и откинул мокрую чёлку со лба.
— Перерыв?
— Вроде того, — ответил Иваизуми, поворачиваясь на голос. — У меня от этой жары мозги гниют. Надо отвлечься.
С кровати одобрительно хмыкнули.
Он встал, потянулся во весь рост, неторопливо разминая затекшие от долгого сидения мышцы. Одеревеневшее тело тяжело, с трудом, оттаивало. Он размял сначала левую руку, потом правую, позвоночник, лопатки, торс. Встряхнул ногами — расслабить колени. Футболка неприятно липла к пояснице и подмышкам. При такой погоде нормально одеться казалось невозможным в принципе.
Но в отличие от него, Ойкаву это, похоже, совсем не беспокоило: ни пота, ни намёка на него. Даже не все пуговицы на рубашке-поло расстёгнуты. Лежит себе, растянувшись на кровати с книгой, и знать не знает ни про какую жару. Только страницы шуршат.
В сравнении с ним Иваизуми, которого можно было уже спокойно выжимать, чувствовал себя гренландцем, приехавшим в Африку.
Как можно в такую жару не потеть? Инопланетянин, не иначе.
Будто прочитав его мысли, Ойкава поднял от страниц взгляд:
— Выглядишь, как марафон пробежал.
— По ощущениям тоже, — проворчал Иваизуми. Поддел края футболки, дёрнул её, стянул через голову. Скомкал сыроватую ткань в ладони — протереть тело. Ойкава при этом всё так же молча наблюдал, и прочитать по лицу, о чём он думал, было, как всегда, невозможно.Только когда звякнула пуговица шорт, он заложил в книге страницу и, качнувшись вперёд, рывком сел на кровати. Иваизуми с майкой в руках повернулся, натыкаясь на стоящего рядом Ойкаву, и удивлённо отшатнулся, нахмурился:
— Что ты… — начал было Иваизуми, но ладонь, довольно красноречиво скользнувшая по боксёрам, всё разъяснила.
— Я? — переспросил Ойкава с всё тем же нечитаемым выражением лица, но Иваизуми готов был поклясться, что уловил в голосе иронию. Прижавшаяся к паху ладонь, однако, сообщить ему этого вслух не позволила.
— Да ты издева-аешься. — умоляюще протянул Иваизуми.
Ойкава в ответ лишь недовольно хмыкнул.
Вообще-то, не то чтобы он был против: и дома никого не будет ещё как минимум часа два, и оба в настроении. Но проклятая жара выжала из него все соки, и теперь Иваизуми сомневался, что готов на подвиги в постели.
Рукам Ойкавы это, однако, нисколько не мешало. Пока одна широкая ладонь чуть давила на пах, вторая легко скользнула вверх и вниз по руке. Ойкава приблизился достаточно, чтобы можно было уловить его запах.
Иваизуми почувствовал знакомое тягучее ощущение внизу живота. Похоже, он себя недооценил.
Ойкава поцеловал его. Горячее дыхание обожгло губы. Иваизуми подался вперёд, прислоняясь плотнее. Ладонь легла ему на затылок, а когда он надавил пальцами на кожу ягодиц, Ойкава с силой вжался в него пахом и простонал в рот.
Где-то на этом моменте он и забыл про майку, жару и домашнее задание.
— Подлый ход. — Переводя дыхание, он чуть повёл головой, случайно касаясь носом лица Ойкавы. — Дай хоть в душ сходить?
— Нет.
Между поцелуями подталкивая Иваизуми в сторону постели, Ойкава отвлёкся только один раз, чтобы скинуть книгу на пол. Если бы он знал его чуть меньше, то подумал бы, что Ойкава торопится, но это было бы в корне неверным. Просто ему самому нравился такой темп, и никто лучше Ойкавы не знал его вкусов.
Сев верхом на чужие бедра, Тоору дал стянуть с себя рубашку и чуть откинулся, подставляя грудь и торс под ласку. Эта его открытость Иваизуми нравилась. Каким-то образом, он — не думал, нет, — ощущал, что только в такие моменты и только перед ним Тоору был такой настоящий, такой знакомый и свой. Каким во всё остальное время никогда не казался.
Иваизуми не торопился. Он расстёгивал ремень на джинсах, обводил языком соски и контуры тела, лизал и кусал. Проблема жары понемногу становилась всё менее насущной. А когда Ойкава встал, снял одежду и сел обратно полностью голый, жара была забыта окончательно. Только пот продолжал выступать на коже, но его уже тоже никто не замечал. Когда на тебе верхом сидит Ойкава Тоору, вообще трудно что-либо ещё замечать.
И от того, как он выгнулся назад, ластясь, желание повалить Ойкаву и грубо трахнуть без всякой подготовки ударило в голову Иваизуми так сильно, что можно было повредиться рассудком. Хотя, подумал Иваизуми, он, наверное, уже давно сошёл с ума, если собирался отыметь в зад Ойкаву, и уже далеко не в первый раз.
Продолжая целоваться, он сжал в ладони чужой член, парой плавных движений заводя партнера, и был вознаграждён за это громким выдохом. Ойкава себя не стеснялся. Он открывался и не пытался спрятаться, закрыться. Уверенности в своей внешности ему хватало. По смуглой коже стекал пот, яркое послеполуденное солнце вычерчивало тенью каждый изгиб тела.
— Чёрт, я же… — прерываясь на поцелуи, пробормотал Хаджиме, — но ты слишком…
Что он собирался сказать? “Красивый”?
Ойкава посмотрел исподлобья и, ничего не говоря, встал. Мягко коснулись ковролина ступни, затем колени. Протянув руки, Ойкава развел Иваизуми ноги. Сел на корточки между ними. Взгляд направлен ему в глаза. Неотрывный, тяжелый, внимательный.
Его язык пробежался по губам и они сомкнулись на головке члена. Но лучше бы Хаджиме этого не видел, потому что от этого зрелища стояк стал раза в два сильнее. Лёгкими движениями, увеличивая темп и силу, Ойкава стоял на четвереньках и делал минет, разрабатывая себя сзади свободной рукой, и чёрт бы его побрал, если это была не самая эротичная картина, которую Иваизуми когда-либо видел.
Он чуть шире раздвинул ноги и, крепко вцепившись в бортик кровати, тяжело застонал, когда Ойкава заглотил полностью, надрачивая у основания рукой. Желание продержаться подольше резко стало насущным, и он в последний момент отдёрнул руку обратно, чтобы не засадить Ойкаве ещё глубже, но сдержался.
— Тоору, — еле держа голос, проговорил Хаджиме, — я сейчас…
Но тот даже не подумал отстраняться.
Кончить в рот Ойкавы было истинным счастьем. Или просто Хаджиме для счастья слишком мало было нужно. Он ослаб, переводя дыхание, и, убрав руки, упал на кровать.
Скрип — и Тоору оказался сверху. Длинная челка прилипла ко лбу. Он опустился на него, держась на согнутых в коленях ногах, и Хаджиме почувствовал тяжёлое дыхание на своей щеке. Он отметил, что Тоору наконец вспотел, как и он сам. Отчего-то эта мысль приводила в восторг, но делиться ей вслух он не спешил. Куда нужнее казалось подмять партнера, подтянуть к себе, поцеловать. Крепко сжать бедро в ладони и прохладными от лубриканта пальцами другой проникнуть внутрь, разрабатывая. Слушать звуки, которые он издает.
В какой-то момент, Иваизуми заметил, что и сам не молчит. От вида того, как Ойкава извивается под ним с двумя пальцами внутри, он чувствовал, что собственный член, уже снова твёрдый, сдавленно пульсирует от напряжения.
Тоору двинулся, подался навстречу, пальцы вошли в него до конца. Он скрестил ноги за спиной Иваизуми и толкнул на себя:
— Почему бы нам не начать?
Тоору не умел улыбаться. Хотя любой, кто с ним знаком, мог бы заверить в обратном. И всё же, искренне улыбаться его в детстве не научили. Поэтому даже хорошо, что он не улыбался. У Ойкавы были другие выражения, с которыми был знаком только Хаджиме. И как хорошо, что только он.
Хаджиме потянул Тоору на себя, помогая встать в коленно-локтевую и, придерживая за плечо, вошел в тело Ойкавы, вгоняя член до конца.
Внутри него было так хорошо, что Иваизуми терял контроль. Он старался не быть грубым, быстрым, старался не причинить боль. Но он и не мог перестать хотеть большего, отчего толчки становились всё глубже, стоны — громче. Спина Ойкавы под ним двигалась в такт, под кожей ходили мышцы, когда он крепко хватался за простыни, изгибался, полностью кладя руки на постель, упругая задница сжимала член Хаджиме внутри.
Продолжая двигаться, Хаджиме наклонился, опираясь руками о постель, и коснулся губами шеи Ойкавы:
— Тоору, — Хаджиме резко толкнулся внутрь, навалился, придавливая его к постели, — смотри только на меня.
Тоору внезапно замер. Хаджиме почувствовал, что ступил не на ту тему, только когда шаг был уже сделан. Мысль вырвалась на свободу. Тяжёлое дыхание Ойкавы прерывисто вырывалось из легких.
— Не могу, — тихо сказал он. В его голосе Хаджиме послышалась горечь и... Иваизуми почувствовал удар. Как будто что-то ударило его прямо в грудь.
Ойкава медленно повернул голову, немного разворачиваясь, и улыбнулся.
— Не могу, — сказал он, тонкая улыбка молнией пробежала по губам, — у меня голова так не поворачивается.
Иваизуми вскинулся, отстранившись и разозлённо скривил лицо:
— Да я не про… это — закончил мысль Хаджиме, уложенный на лопатки. Ойкава навис сверху, садясь удобнее. Руки опустились ему на торс, сжали бедра. Накачанные красивые ноги раздвинулись — колени у бедер Иваизуми, тугие мышцы под кожей сильно напряжены.
Он чуть приподнялся, беря член в ладонь, и, направляя его в себя, начал постепенно опускаться.
Хаджиме не мог двигаться. Словно разом все рубильники в его теле оказались выключены. Руки безвольно лежали на простынях, широко раскрытые глаза следили за Тоору. Как будто смотреть на него было так трудно и важно, что на это требовались все возможности организма.
И Хаджиме смотрел. Смотрел, как медленно, немного болезненно, Тоору опускается на его член, как чуть подаётся вперёд и потом назад, садясь до основания, и как тяжело при этом дышит. Как, попривыкнув к ощущениям, начинает двигаться, сначала медленно, потом быстрее, как повисшая перед глазами чёлка качается, как ниже виднеется приоткрытый рот, как влажные губы то дергаются в болезненной вспышке, то открываются, выпуская частое дыхание. А глаза, не отрываясь, смотрят на него.
Только на него.
Хаджиме протянул к нему руки. Положил ладони ему на бёдра, направляя, поддерживая темп. Ойкава поднял взгляд, и во взгляде этом было столько всего, что Иваизуми никогда не смог бы объяснить, и столько того, чего не захотел бы никому объяснять.
Ойкава в голос стонал, размашистыми толчками садясь на член, голова опущена, пальцы стиснули бедра Иваизуми.
— Еще, — простонал он, — сильнее.
И Иваизуми подчинился. Он толкался в Ойкаву сильнее, быстрее. Ему самому уже было недостаточно. Руки сжимали торс Ойкавы, с силой толкали на себя, лёгкие горели огнём, дышать было совершенно нечем.
— И-Ива..
Нечем. Дышать абсолютно нечем. Иваизуми был на грани: Ойкава отнял его кислород.
Он едва выдыхал, из оставшихся сил толкаясь в Ойкаву. Ещё несколько, ещё два или три…
— Ха… Хаджиме!
Мутная вязь потекла по животу. Ойкава успел опереться о кровать, чтобы не упасть.
Иваизуми смазал сперму о край простыни и положил Ойкаву на себя.
Тот не возражал.
Когда дыхание Ойкавы выровнялось, он молчал какое-то время.
— Хаджиме.
— М?
— Я не то хотел сказать…
Иваизуми взглянул на него, нахмурился, пытаясь уловить мысль. И, поняв, улыбнулся.
— Не надо — улыбнулся Хаджиме, проведя ладонью по голове Ойкавы. Чуть кудрявые пряди волной послушно легли под руку, — я понял, что ты хотел сказать.
Каштанового оттенка глаза внимательно уставились на Хаджиме. Ойкава замер так, словно никогда не умел двигаться.
— Это конец, — проговорил Ойкава. — это конец.
— А? Что? — напрягся Иваизуми.
— Надо... срочно исключить тебя из команды, — не меняя выражения лица, сказал Тоору. В его голосе звучала убийственная серьёзность.
— С какого хрена?!
— Ты стал слишком умным и понятливым. Теперь я не смогу тобой управлять…
Иваизуми хотел было возмутиться, но остановился на середине движения и рассмеялся.
Он взглянул на Ойкаву, губы едва заметно тронула весёлая улыбка:
— Ну ты же у нас гений, правда? — сказал он, — так придумай новый способ.
Название: «Земля уходит из-под ног»
Автор: клюквенное варенье
Бета: WTF Haikyuu 2015
Размер: мини, 2157 слов
Пейринг/Персонажи: Акааши Кейджи/Бокуто Котаро
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: После тренировки Акааши и Бокуто едут домой.
Примечание: Перевод строчек — авторский. Все права на песню принадлежат Carol King. В эпилоге можно найти ссылку на упомянутую композицию.
читать дальше
Бокуто Котаро никогда не был большим фанатом зимы. В Токио она всегда наступала резко и неожиданно, как птица, присевшая на ветку. Поздно будила солнце и рано прятала его за горизонт.
И, если стрелки не врали, с того момента, как кривая стена крыш оборвала солнечный свет, прошло около двух часов. Город, медленно погружаясь в ночь, остывал: пар поднимался в свете фонарей и белым дымом валил из люков. Снега почти не было. Проснувшийся на закате ледяной ветер на огромной скорости носился между улиц, как мячик для пинг-понга. Пронизывал до костей. Холодил шею и забирался в рукава. Скользил по коже, вызывая мурашки.
Такой была зима его последнего года в старшей школе.
— Холодно как в Арктике, — ворча, Бокуто с недовольством одёрнул воротник куртки повыше, поправил сумку и сунул руки в карманы.
— В Арктике намного холоднее, — уточнили справа.
И весьма выразительный взгляд Бокуто, как, впрочем, и всегда, громко разбился о дзен на лице Акааши. Только из ноздрей с фырканьем вырвался белый пар.
— Зануда ты, Акааши. Вот уйду в следующем году, что ты будешь делать?
Акааши Кейджи был на год младше и на три сантиметра ниже. И как будто бы на пару лет умнее. На что Бокуто очень любил жаловаться при случае, но никогда всерьёз не сердился.
— О, — мечтательно протянул Кейджи, — я буду отдыха-ать.
Бокуто обиженно покосился, но Акааши в ответ едва заметно улыбнулся, и рассердиться как следует так и не удалось.
Яркие вспышки фар, огни от неоновых вывесок, рассеянные в пространстве улиц, падали на остановку, раскрашивая её в кислотные тона, плясали на волосах, пестрили на куртках. На Акааши был тёплый пуховик с высоким воротом, по кайме капюшона — мех, пушистый, тёмный, мягкий. Он очень шёл к его тёмным вьющимся волосам.
Бокуто рассматривал пристально, внимательно, долго. Ему нравилось смотреть на Акааши. В его присутствии Земля всегда, плавно качнувшись, будто уходила у Бокуто из-под ног.
«Я чувствую, как Земля уходит из-под ног», вспомнил он. Кто же это пел?
Так или иначе, Котаро никогда не уставал смотреть на Акааши. В конце концов, он был его.
И не только сеттером.
Фара от автомобиля, ярко-белая, подсветила лицо Акааши, пока тот искал глазами автобус. Так, что ресницы показались совсем белыми, а лицо бледным, уставшим. Он внимательно смотрел вдоль дороги в ожидании и о чём-то думал. Между нахмуренными бровями залегла складка, тонкие губы плотно сомкнулись, как будто собственная мысль казалась ему горькой.
Бокуто протянул руку, касаясь его плеча, и Акааши, очнувшись, повернулся.
— Ты где витаешь?
— Задумался, — неоднозначно повёл плечами Акааши.
— О чём?
Тот как-то напряжённо замолк. В повисшей паузе будто решал, стоит ли высказывать тревожившее вслух. Наконец выдохнул, не торопясь повернуться лицом:
— О том, что скоро многое изменится. — Произнесённые слова горячим паром повисли между ними, тут же растворяясь в воздухе. — Это ведь твой третий, — он запнулся, озвучивая недавнюю мысль Бокуто, — последний год.
Бокуто молча смотрел. Долго, внимательно, серьёзно. В этот редкий момент он совершенно не походил на буйного и крикливого себя-капитана-сборной-по-волейболу. Задумчивая морщина между сведёнными бровями, большие глаза внимательные. Взгляд острый, как у филина, и выражение лица взрослое, совсем не похожее на дежурное. Он бросил взгляд куда-то позади Акааши, протянул ладони к его шарфу. Поправил и, улучив момент, коснулся губами щеки.
Кейджи ответил убийственным взглядом, но на Бокуто тот, похоже, совсем не действовал.
— Я же прос...
— Последний, — согласно перебил Котаро. — Но последний он ведь «мой», а не «наш».
Акааши молча уставился на Бокуто в глубокой задумчивости. По дороге за это время успела пронестись пёстрая иномарка и на переходе переключился светофор.
— Бокуто-сан, — он отвёл взгляд. — Не хочешь в гости?
Котаро удивлённо хлопнул глазами, усиливая и так немалое сходство с филином, и широко, открыто улыбнулся. Придвинулся на шаг, так что пуховики зашуршали тканью.
И предстоявшая поездка на автобусе вдруг показалась ему мучительно долгой.
— Ты даже не представляешь себе, насколько.
В комнату они не вошли, а ворвались. Переступили порог, скидывая ботинки, свет врубили наобум, не глядя. Распахнутая дверь с треском ударилась о стену. Бокуто стукнулся об ручку спиной и громко выругался.
Неразборчивое бормотание и тяжёлое дыхание моментально заполнили тишину:
— Бокуто-сан, ты мне дверь сломаешь.
— Акааши, — вздохнул Бокуто, — молчи и целуй.
— Слушаюсь, — усмехнулся Акааши.
Захлопнув её с ещё большим треском, он толкнул Бокуто к стене. Прижался полностью, вжался пахом, поцеловал. Как будто отпустить Бокуто от себя даже на миллиметр казалось ужасно неправильным. Руки скользнули по талии к пояснице. Сжали чуть ниже ягодиц и потянули к себе. Сквозь двойной слой джинсы Бокуто почувствовал Акааши. От места, где его пах касался бёдра, по телу разлился жар. Котаро целовал ему шею и думал, что из школьных лет лучше всего запомнит эту стену. Потому что никто не прижимает его к ней так, как это делает старшеклассник Акааши Кейджи.
Шарф и две куртки отправились на пол, небрежно сметённые ногой в сторону. Бокуто с улыбкой стащил с Акааши джемпер. Рубашка выбилась из-под пояса, короткая витая волна волос, от электрического заряда затрещав, дрогнула в воздухе.
В этот момент Акааши был чертовски красив. Бокуто притянул его за шею к себе. И не переставая целовать, попятился в сторону кровати.
Он совершенно не боялся споткнуться или упасть. Дом Акааши — его территория. Он знал здесь каждый миллиметр.Тут он сдал бы любой тест по хождению в темноте.
Упав на кровать, Акааши подмял его под себя. Задрал рубашку до груди — хлопок едва слышно зашелестел под пальцами. Одна ладонь опёрлась о постель за плечом, вторая прошлась по торсу Котаро.
Акааши поднял взгляд. Глаза у него были совсем чёрные, как зияющая бездна. И смотрели так, что Котаро ощутил — его затягивает в них.
Нет. Уже затянуло.
Акааши целовал его, проводя ладонью вниз по животу. Пальцы скользнули за пояс. Коснулись члена, сделали несколько мягких движений. Бокуто замычал сквозь зубы и шире раздвинул ноги. Оторвал поясницу от кровати, выгнулся под рукой. Обнял Кейджи и мягко, но настойчиво притянул ближе. Тот никак не изменился в лице, но Бокуто почувствовал лёгкую дрожь, тряхнувшую его тело.
Акааши был как море. Он казался тихим и безразличным, но чем дальше от берега, тем более непредсказуемым становился.
Бокуто любил этот шторм. В нём так легко дышалось.
Он поддел края рубашки и потянул их вверх, помогая Акааши раздеться. Крепко обнял, вдохнул через нос. Акааши приятно пах шампунем и морозом. Он расправился с молнией и рывком стащил с Котаро джинсы, стянул боксёры. Бокуто ухмыльнулся. Он любил, когда Акааши его раздевал.
О чём честно сказал ему вслух.
— А мне нравится тебя раздевать, — ответил Акааши. И реальность вокруг дрогнула и накренилась.
Акааши целовал его так, будто до конца света осталось минуты три. Ласкал нёбо, язык, кусал губы. Навалился, вжимаясь телом. Когда он опёрся о постель локтем, Бокуто запрокинул голову, ответив на поцелуй. И почувствовал, как земля и правда уходит у него из-под ног.
Он с силой прижал Акааши к себе, провёл руками по его спине. Под кожей ощутимо дрогнули мышцы. Он подтолкнул его вбок и уверенно подмял под себя. Сел верхом, наклонился вперёд, целуя в шею, опустился ниже, дошёл поцелуями до живота.
Акааши вопросительно поднял бровь, но не сопротивлялся. Он всегда легко уступал Бокуто инициативу.
Кончик языка скользнул по коже, коснулся линии бедра. Он расстегнул брюки Акааши и стянул ниже. Пряжка ремня упрямо клацнула, но поддалась, молния, разъезжаясь, вжикнула. Бокуто устроился удобней между разведённых ног, но Акааши резко присел на постели:
— Бокуто-сан, не...
И подавился фразой, когда тот чуть сжал его член в ладони.
Под изумлённым взглядом Акааши Бокуто приоткрыл рот, провёл языком по губам и заглотил член.
Котаро никогда раньше не делал минет, поэтому подошёл к делу со всей тщательностью, как к важному эксперименту. Сначала на пробу несколько раз двинул сомкнутыми губами вдоль, тронул языком, словно искал нужный подход. Акааши прерывисто выдохнул и резко запрокинул голову.
— Что-то не так? — отстранился Бокуто.
— Да, — Акааши закрыл лицо руками. — Я только что обнаружил, что дар у тебя не только к волейболу.
Бокуто рассмеялся.
— Тогда тренировки просто необходимы.
— Какие к чёрту... — Начал Акааши, но Бокуто надавил языком на головку, и дар речи резко пропал. Акааши низко, сквозь зубы, застонал. От звука его голова у Бокуто в животе сдавило тугой узел, пах лизнуло жаром. И нестерпимо захотелось заставить Акааши застонать ещё раз.
Бокуто обнял его, взял в кольцо рук, подтянул к себе. Провёл ладонью вверх по паху, сжал бедро. Надавил большими пальцами на внутреннюю линию. Продолжая отсасывать, стал надрачивать у основания член.
— А-а, — выдохнул Акааши, давясь воздухом. — Ох, ч-чёрт...
Его ладони легли на голову Бокуто, сжали волосы, направляя. Котаро не удержался и тронул собственный член. Подстроился под ритм, ускорил темп, но через пару движений Акааши за волосы потянул его назад.
Губы у него были влажные. Зрачки громадные, даже радужки не видно. Бокуто посмотрел ему в глаза, медленно прошёлся языком по губам. От такого Акааши было абсолютно невозможно оторвать взгляд.
Горячий воздух, вырывавшийся из его лёгких, обжёг губы Бокуто, когда тот приподнялся и поцеловал его.
В этом поцелуе было больше слов, чем мог вместить любой словарь. И чувств в нём тоже было... намного больше.
В том, как Акааши ласкал его рот языком его было столько нежной благодарности, что можно захлебнуться. В том, как клал ладони на его щеки — столько чистого, первобытного желания, что Бокуто хотелось скулить, громко и в голос. Он застонал сквозь зубы. Прислонился плотнее. Губы коснулись губ. Нос мазнул по скуле, зарылся в волосы. Котаро приобнял его, положил ладонь на другую щеку, прикрывая ухо. Провёл языком по краю, прикусил мочку.
Он позвал его вслух, словно держал вкус имени на кончике языка.
— Акааши, — шепнул Бокуто, — быстрее.
Акааши ничего не ответил.
Он коротко кивнул и повалил Бокуто на постель. Мягко, но требовательно раздвинул ему ноги, осторожно проталкивая пальцы внутрь. Сначала один, но быстро присоединил второй. Бокуто сжал зубы и шумно выдохнул, но стерпел: желание ощутить Акааши как можно быстрее перебарывало любой дискомфорт. И здравый смысл. Всё время, пока пальцы Акааши растягивали Бокуто, они целовались. Котаро едва хватало воздуха, но он глядел на лицо Акааши и понимал, что к чёрту этот дурацкий воздух, когда вот он, живой и настоящий. И взгляд у него такой пронизывающий, жадный. От одного него пульс стучал вдвое быстрее, а сердце гулко билось в груди.
Акааши всё глубже двигал пальцами, растягивая Бокуто, отчего тот, не сдерживаясь, стонал в голос и ёрзал по постели. И чтобы не бросить к чёртовой матери все эти необходимые прелюдии и не трахнуть Акааши прямо сейчас, ему приходилось крепко сжимать зубы и напрягать всю свою выдержку.
Акааши коснулся лбом его плеча. Лёгкие Бокуто горели, в руках отдавалась мелкая дрожь. Он сцепил ноги у Акааши за спиной и потянул.
Позвал по имени.
И голос предательски дрогнул.
— Да, — произнёс Акааши, низко, немного сипло. — Я тоже...
Котаро улыбнулся его дару понимать несказанное.
Акааши устроился ближе между разведённых ног. Потерся головкой о вход и медленно, плавно надавливая, вошёл в Бокуто. Сделал мягкий толчок, следя за реакцией, ещё один. Котаро заметно двинул желваками, стискивая зубы, но ничего не сказал.
Губы у него пересохли.
Акааши не заставил себя долго ждать.
Мягкие плавные толчки быстро сменились резкими, быстрыми. Бокуто застонал в ритм, от сжатых кулаков покрывало пошло складками.
Руки у Акааши были — огонь, тело — тугой закрученный узел. Он ускорил темп, вырывая у Бокуто стоны, с силой толкался внутрь, быстрее, глубже. Сжимал его бёдра в ладонях, дыша сквозь сжатые зубы.
Бокуто стонал, раздвигал ноги шире, звал Акааши в голос. Запрокидывал голову и выгибался, насаживаясь на него. С силой цеплялся за постель. Акааши крепко держал его и между поцелуями, тяжело дыша, прятал лицо за чёлкой.
— Г-глубже, Акааши, — выгнулся навстречу Бокуто. Подстроился под такт, двинулся — Ещё, агх... Да!
Он наклонился вперёд. Положил Бокуто на лопатки, бёдра — на собственные колени. Пятки Котаро неловко попытались найти опору позади. Акааши поцеловал его, перехватил кисти, завёл назад, за голову. И, коснувшись губами шеи, начал глубокие, быстрые, грубые толчки.
Бокуто был громкий, чертовски громкий, у него вырвался даже не стон — крик. Акааши бросил на него осторожный взгляд, но Котаро в ответ резко дёрнул его на себя:
— Ещё.
Акааши едва слышно усмехнулся. И ускорил темп.
Кончили они почти одновременно. Оргазм захлестнул горячей волной так, что в ушах зазвенело. И полностью отдышаться получилось не сразу.
Кейджи удержался на вытянутых руках, переводя дыхание, но Котаро всё равно обнял его, укладывая на себя:
— Бокуто-о-сан, — потянул Акааши, без особого рвения попытавшись вырваться из кольца рук.
— К чёрту душ.
Акааши фыркнул.
— Дай хоть покрывало сниму.
— Нет.
— Совсем нет? — для чего-то переспросил Кейджи.
— Абсолютно, — отрезал Бокуто. И судя по взгляду, убеждать его в чём-то сейчас было бесполезно.
Акааши ненадолго замер, думая о чём-то. И, видимо придя к какому-то выводу, согласно кивнул. Вышел из Бокуто, вытер сперму о висящий край простыни и упал спиной на постель.
Вставать им обоим было лень, поэтому покрывало с кровати они вдвоём попросту столкнули. Устроились под одеялом как есть, вместе, ни на секунду не поднявшись с постели. На ней было полно места, но легли они всё равно рядом, нос-к-носу.
Когда дыхание окончательно выровнялось, Бокуто вспомнил ещё на остановке засевшую в голове мелодию.
— «Я чувствую, как земля уходит из-под ног», — сказал он. — Кто это пел?
Акааши вопросительно изогнул бровь.
— Мелодия. Старая такая. «Я чувствую, как земля уходит из-под ног». — Бокуто попытался напеть строчку. — Дальше не помню. Кто её пел?
— Это важно?
— Не знаю... — задумался Бокуто, — Просто подумал. Ты не помнишь?
Он поднял взгляд на Акааши, так что его дыхание ощущалось на подбородке, но тот уже спал. Пушистые ресницы во сне чуть подрагивали. От него исходило тепло и приятный запах.
Бокуто отвёл с лица Акааши прядь чёрных кудрявых волос и понял, что это и правда было не так уж важно.
Название: «Большие звери никогда не бывают сыты»
Автор: клюквенное варенье
Бета: WTF Haikyuu 2015
Размер: драббл, 882 слова
Пейринг/Персонажи: Куроо Тецуро/Цукишима Кей
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Примечание: все персонажи являются совершеннолетними
Размещение: запрещено без разрешения автора
читать дальше
Предназначение, судьба, высшие силы. Суд над мёртвыми, воздаяние. Призраки, души, демоны, боги.
Людям всегда очень нравилось во что-то верить. В их глазах Карл Маркс был прав: вера была опиумом для народа.
Тысячи лет эволюции так и не научили людей главному: они не особенные. Самым трудным для человечества, по его мнению, была невозможность смириться с этой простой истиной. Величайший обман Вселенной заключался в том, что ей было плевать.
Высших сил не существовало;
После смерти — ничего не было;
Люди были просто зверьми.
И если бы Куроо Тецуро был одним, то относился бы к той породе хищников, которая бросается на добычу из засады так быстро, что та даже не успевает испугаться. Слышит каждый посторонний шаг. Моментально реагирует.
И из всех знакомых Цукишиме подобных ему плотоядных — Куроо был одним из лучших.
Соответствуя названию своей команды, он действительно напоминал большую кошку. У него был острый взгляд и лёгкая походка. Большое, гибкое тело. Скорость, ловкость, отличные рефлексы. И двигался Куроо так, будто каждый квадратный метр, на который он ступал, был его собственностью. И даже в моменты, когда он падал, Цукишиме не нужно было смотреть, чтобы знать, что тот приземлится на четыре лапы.
— Что-то не так, очкарик?
Цукишима признавал Куроо Тецуро одним из хищников и, как и подобает их любителям, одновременно ненавидел и восхищался им. И никак не мог перестать.
Куроо выдержал паузу, но ответа не последовало.
Захлопнутая дверь испуганно дрогнула. Он тряхнул головой. Длинная чёлка не до конца прикрывала горящий внимательностью взгляд. Неторопливо, с деланным безразличием, он начал сокращать разделявшие их метры.
Говорят, от взгляда хищника цепенеют. Возможно, поэтому Цукишима сейчас никак не мог сдвинуться.
На каждые два шага, он делал полшага назад. Каждая секунда тянулась, как резина. Но шкафчик позади раздражённо брякнул, пятка ударилась о низкую физкультурную скамью.
“Засада”, — осознал Цукишима. Он попался.
Неожиданно быстро Куроо оказался совсем рядом. Дыхание обожгло щёку, ладони опустились на бёдра.
— И что ты, по-твоему, делаешь?
— Пристаю к тебе, — руки скользнули ниже.
— Это называется “сексуальное домогательство”, — холодно отозвался Цукишима.
— Всё в порядке.
— Прости?
— Те, — усмехнулся Куроо, — кто действительно хочет бежать — бегут.
Когда тот чуть отстранился, Цукишима поймал его взгляд. В нём, подобно далекому мерцанию старого сигнального маяка, плескались древние, дикие костры плейстоцена.
Древняя кошка охотилась. И её ужин был перед ней.
Куроо подался вперёд. Ногой пнул вбок скамью. Преграда, скрипнув по плитке, отступила. Гибкое тело двинулось, коснулось Цукишимы, вдавило в холодную стену. Руки скользнули вниз, сжали ягодицы, раздвинули ноги. Бёдра соприкоснулись. Куроо продолжал наваливаться, пока Цукишима не оказался сдавлен между ним и стеной. Язык ласкал ямку у ключиц.
Колено Куроо было между разведённых ног Цукишимы, член упирался ему в бедро. Сквозь тонкую синтетику чувствовался даже едва различимый пульс.
Цукишима почувствовал, что тело предаёт его, дрожит от возбуждения. Он и сам был как зверь. Они были.
— Звери?
Цукишима понял, что ляпнул вслух.
Он дёрнул вниз резинку своих шорт вместе с трусами, сделал то же самое для Куроо. Положил ладонь на его член. Почувствовал горячую кожу, и от этого в собственном паху ощутимо заныло.
Куроо провел языком по контуру губ Цукишимы, мазнул носом по щеке, прикусил мочку уха. Легко толкнулся в ладонь:
— Хорошие звери, — прошептал он, — ведут себя по-другому.
По-английски “плотоядный” — “carnivore”, вспомнил Цукишима. Оно происходит от латинских “caro” — плоть и “vorare” — поглощать.
Цукишима внимательно посмотрел на Куроо: глаза хищника, на щеках проступил румянец, из влажных губ вырывалось тяжёлое, неровное дыхание.
“Поглощающий плоть”.
Это, понял он, именно то, что им обоим хотелось сделать.
Цукишима протянул руку, схватил Куроо за шею и резко притянул к себе. Поцелуй был жадный, долгий.
Со стороны это больше походило на драку: они толкались навстречу друг другу, рычали, кусались. Несколько раз неприятно стукнулись зубами, но ни это, ни что-либо другое как будто было не в силах остановить запущенный процесс. Цукишима оттаскивал Куроо за волосы — тот вцеплялся зубами ему в шею, больно толкал в стену. Цукишима зло шипел сквозь зубы и увеличивал темп.
От каждого поцелуя разливался жар, от каждого укуса — боль. Они смешивались, как огромный шейк, и вырывали из глоток стоны.
Цукишима скрёб по его спине пальцами, Куроо кусал его соски.
— Ты меня сожрать решил? — вырвалось у Цукишимы.
— Я тебя, — абсолютно серьёзно произнес тот, поднимая взгляд, — до костей обглодаю.
Цукишима вздрогнул.
Ноги подкосились.
Куроо ловко подхватил его, держа на весу у стены. Цукишима взял в ладонь оба члена, обхватил его свободной рукой за шею и прикусил нижнюю губу. Куроо едва заметно улыбнулся и вжался в него сильнее.
Члены в руке пульсировали. Цукишима подстроился под темп.
Для оргазма им хватило ещё нескольких толчков.
Пытаясь прийти в себя, оба сползли вниз по стене.
И несколько минут сверлили друг друга взглядом, пытались отдышаться. Когда дыхание восстановилось — быстро убрали за собой. Цукишима устало опустился на скамью. Куроо тряхнул головой, поправляя спутавшуюся чёлку. Когда первый поднял взгляд, второй обернулся к нему.
Взмокшая чёлка качнулась. Уголки его губ дёрнулись и поплыли в стороны.
— Что за отвратительное лицо.
Куроо резко придвинулся, нос коснулся носа.
— Целоваться это тебе, однако, не мешало.
Цукишима наградил его полным ненависти взглядом. Куроо рассмеялся. Спокойно встал, отпер дверь, обернулся в дверном проёме:
— До завтра, очкарик.
Цукишима ничего не ответил. Он наклонил голову, убрал полотенцем пот с шеи. Взъерошил волосы и отложил на скамью очки.
Он улыбался.
Они оба были всего лишь звери.
А большие звери никогда не бывают сыты.
для команды Гуля ( WTF Tokyo Ghoul 2015) мы с Тео подготовили, по моим оценкам, довольно сочный косплей и я нарисовала два артика. Артики так себе, показывать не буду, а вот косплей гляньте
Название: Do you remember me, Kaneki-kun?
Косплеер: клюквенное варенье, Teo Dess
Фотограф: Нефрит, клюквенное варенье, Teo Dess не спрашивайте)
Эдитор: WTF Tokyo Ghoul 2015
Форма: косплей
Пейринг/Персонажи: Камиширо Ризе, Канеки Кен
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Количество фотографий: 7
Примечание:
Размещение: «только после деанона»
читать дальше
А еще по Гулю же я писала стебную аналитику. Отдельное спасибо ответственной m.urs за отбетку.
читать дальше
Итак, стебная аналитика:
СПОЙЛЕР АЛЕРТ: НИЖЕПРИВЕДЕННЫЙ ТЕКСТ ВЫЗЫВАЕТ НЕДОУМЕНИЕ, СПОЙЛЕРЫ И ГЛУБОКИЕ ЗАТЯЖНЫЕ ДЕПРЕССИИ.
Приветствуем тебя, читатель, и добро пожаловать!
Некоторые непосвященные возможно уже убеждали тебя, что наш фандом — о гулях, питающихся людьми.
Но все это наглая ложь.
Лишь немногие адепты в курсе, что на самом деле Токийский Гуль — это тайтл о том, как много черного бизнеса в кофеиндустрии и как кофеин вреден для здоровья.
Вот смотри.
Во-первых, почти все наши герои любят кофе. Настолько, что у нас даже есть отдельная глава, посвященная кофе!отдельная глава, посвященная кофе!
Во-вторых, из-за того, что главного героя путем принудительной пересадки органа сделали кофеинозависимым, ему пришлось работать в кафе, где он варит кофе стакой же зависимой депрессивной девочкой, малышкой-сироткой из неблагополучной семьи и двумя кофеиновыми наркоманами со стажем. И менеджером-барыгой, конечно же.менеджером-барыгой, конечно же.
В-третьих, на самом деле, мало кто знает, что полиция CCG — это государственный орган, карающий кофеиновых наркоманов за нарушение государственного монопольного права на кофеин. CCG контролирует процент наркомании в счастливой стране, поддерживая навязываемую парламентом идею стабильности.
Пойманных наркоманов она держит в изоляторе на пожизненном, тайно ставит на них опыты и лечит от наркомании. Далеко не всегда зарегистрированными средствами.
Так, в результате налета подпольной кофейной мафии на кафе за дозой, наш главный герой оказывается в изоляции, где седеет от длительной кофеиновой ломки, становится неуправляем, вследствие чего превращается в седовласого авенджера и крошит эту самую мафию направо и налево.
А позже, ужаснувшийся несправедливости и гонениям зависимых со стороны властей, он организует свой наркоманский отряд, который пытается отвоевать право на свободный кипяток, салфетки и кофе в фарфоровых чашках.
Но из-за того, что наш главный герой и его нежная кофеиновая наркоманка-пассия, пострадавшие от кофеиновых мутаций, умудряются насолить кое-кому в верхах, CCG производит нападение сначала на кофеиновую мафию, а потом на кафе, где наш герой трагически сливает миссию из-за неожиданного прихода, получает амнезию и теряет воспоминания.
Таким образом, Токийский Гуль ясно демонстрирует нам, как черны закоулки государственных монополий, учит, как правильно выбирать друзей, а также рассказывает, до чего может довести кофеин.
В команде Велоспокона WTF Velospokon 2015 я написала только никому особо не понравившийся драббл (ну как и всегда мое чувство юмора убило всю идею) и нарисовала Мидосуджи:
Название: «Не то, что ты думаешь»
Автор: клюквенное варенье
Бета: [Yosuke]
Размер: драббл, 320 слов
Канон: Yowamushi Pedal
Пейринг: Фукутоми Джуичи/Аракита Ясутомо
Категория: джен
Жанр: повседневность, юмор
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: кроссдрессинг
Краткое содержание: Фукутоми подумал, что если каждому в жизни назначено своё испытание, то вот это вот всё — было его.
читать дальше
Подарок, женщина или котёнок были, по мнению Фукутоми, мало ожидаемы в номере, снятом для команды на время соревнований. А Аракита, возившийся с молнией от платья у громадного зеркала был уже и вовсе чем-то выходящим за рамки. Полный das Ende.
— Фу… Фуку… — начал Аракита. Но предательская бретелька соскользнула с плеча, и ситуация из разряда критических перешла в невозможные.
Брови Фукутоми дрогнули и медленно, но с уверенностью ледокола «Варяг», двинулись на лоб в направлении макушки. Мацуо Басё, в своих незабвенных стихах описавший высокие рассветы над Фудзи, после такого зрелища порвал бы свои рукописи в клочки и ушёл в монастырь. А японские маски Они в неуверенности бы сжались в углу.
— Э… э-э-э… э-э-э-это совсем не то, что ты думаешь, да я бы никогда, как ты вообще мог обо мне подумать!? — Заливался Аракита на одном дыхании, активно жестикулируя руками. От этого платье понемногу соскальзывало на пояс, являя свету вполне себе мужскую грудь.
С перепугу, на первые секунды три, она показалась Фукутоми женской.
Аракита, заметив ускользающую пропажу, цепко подхватил платье уже где-то в районе паха и рывком дёрнул его вверх, разом натягивая по самые плечи.
Ткань хрустнула и затрещала.
— Твою ма-ать. — протянул Аракита и пошарил по спине в поисках швов.
Фукутоми подумал, что если каждому в жизни назначено своё испытание, то вот это вот всё — было его. И если каждому положено по поступкам его, то в прошлой жизни он был кем-то очень, очень, очень плохим.
Но он был силён. Он сжал кулаки, ощутил внутреннюю силу. Он сделал шаг. Ещё один. И поинтересовался:
— Тебе помочь?
У Аракиты выпала сначала заколка, а потом, кажется, и челюсть.
— Н-ну помоги, — неловко проговорил он и повернулся спиной. — А потом, д-думаю, нам надо будет серьёзно поговорить.
Молния громко вжикнула.
— Ага — сказал Фукутоми. У Аракиты была красивая спина, но голос у него дрогнул, конечно, совсем не поэтому.
Он уже жалел, что решил отдохнуть в номере лишние двадцать минут.
А вот Тодо с Кинджо, отлично игравшие в сёги, ни о чем не жалели.
Название: «Kimo»
Автор: клюквенное варенье
Форма: арт
Канон: Yowamushi Pedal
Персонаж: Мидосуджи Акира
Категория: джен
Рейтинг: G
Размер: 1350х1744
Размещение: разрешено с указанием авторства.
читать дальше
Ну и конкретно мои выводы по ЗФБ:
выводы
Двояко. С одной стороны, я выложилась зимой не хуже, чем летом. С другой, я не сделала многое из того, что хотела, и это грустно. У меня остались идеи, но когда я дойду до их реализации — хрен его знает.
Некоторые вещи пришлось отстаивать, как будто веду войну: «кэп знает лучше», «командная бета знает лучше» и т.п.: за это хотелось медленно, и без особой нежности удавить. Но, благо, то, что мне было действительно дорого, я, вроде как, отстояла. В частности это был «Земля уходит из-под ног», основанный на песне Кэрол Кинг «Can you feel the Earth move?». Поскольку она уже как-то использовалась в одной из моих любимых додзь по Дюрараре, и, собственно, оттуда идея и была взята, мне нужно было написать если и не лучше, то хоть не хуже. И поэтому за каждым исправлением беты мне приходилось следить просто вот... СЛЕДИТЬ. Потому что некоторые моменты она исправляла совсем не так. Я-то понимаю, что я хочу сказать. А она нет. Но считает, что да. Очень много было сложностей.
Самой уютной, пожалуй, для меня оказалась команда Велоспокона, где никто ни перед кем не пытался выделиться, выпендриться и не лез в обсуждения, в которых ни хера не смыслит. Менее всего в этом плане меня порадовали Haikyuu-команда. При этом, я не пытаюсь отрицать, что я сама довольно сложный человек в общении, но... в Велоспоконах же справились как-то. Как и в Токио Гуле. Хотя там у меня был инцидент с забавной девочкой, но это мелочь.
В общем, «родными» прям команды, кроме Велоспоконов, я назвать не могу. А Велики — ♥
Что еще...
Я неплохо апнула артерский скил, я считаю. Не без помощи Мадам Кайдановской, которая мне очень помогла и придала немного уверенности.
Касательно других команд: я особо ни за чем не следила. Только разве что за Фейтом. У них было что-то интересное. В остальном все команды, которые пошли, ну... нет. Сорри, но нет. Я изначально хотела следить за некоторыми, но после второй выкладки как-то приуныла и забросила. Разве что Warhammer 40,000 обещаю себе потом пролистать.
Больше всего в ЗФБ меня порадовало, что я нашла, ну вроде как «своего» читателя. Девочка в комментах к HQ команде пришла и откомментила в разных выкладках мои работы. Ну то есть вроде как почти только мои. Это было ужасно приятно. Редко так бывает.
В целом оценить свой райтерский скилл я не могу: апнула я его или нет. Кроме вышеупомянутой девочки мои фички одобрила разве что Ирч, которой я их давала просмотреть на предмет «чо не так?». А дежурку я, как всегда, вообще не листаю. Потому что лемминг.
Как-то так.
исполнения десОсобенно, конечно, я выложилась как автор в команде Haikyuu, потому что коса на камень нашла: зфб на период моего
Мне, кстати, выдали ОЧЕНЬ "про меня" ачивку.
ну и исполнения в команде:
Название: «Hajime mashou?»
Автор: клюквенное варенье
Бета: WTF Haikyuu 2015
Размер: мини, 1871 слово
Пейринг/Персонажи: Иваизуми Хаджиме/Ойкава Тоору
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Придя домой после школы, Хаджиме делает домашнее задание. Вот только из-за жары в голову ничего не идёт.
Примечание: фраза «Ну что, начнём?», которую говорит Ойкава, это игра слов. В японском это выражение будет «Hajime mashou?», где Hajime имеет то же произношение и написание, что и имя Иваизуми.
читать дальше
Июльский зной никого не щадил. Одинокие разводы облаков, едва различимые высоко в небе, медленно таяли. Если не приглядываться, и не заметишь. А всё оттого, что не было ветра, совсем, даже сквозняка. И ощущение появлялось, будто залез на раскалённую сковородку. Того и гляди, Эмма-О появится.
От этой жары голова совсем переставала соображать, даже заданное умножение шло со скрипом. Решения чего-то посложнее ждать и вовсе не стоило, но объяснить это учителю, понятное дело, он бы не смог. Так что приходилось напрягать последние извилины и через хождение по мукам заниматься. Поначалу было ещё ничего, но последнее уравнение выглядело злым и неприступным, как великая китайская стена, и поддаваться мозговому штурму совершенно точно не собиралось.
И злой, полный ненависти взгляд был ему глубоко побоку.
Поняв, что это максимум его способностей, Иваизуми со вздохом, полным боли и отчаяния, откинулся в кресле и откинул мокрую чёлку со лба.
— Перерыв?
— Вроде того, — ответил Иваизуми, поворачиваясь на голос. — У меня от этой жары мозги гниют. Надо отвлечься.
С кровати одобрительно хмыкнули.
Он встал, потянулся во весь рост, неторопливо разминая затекшие от долгого сидения мышцы. Одеревеневшее тело тяжело, с трудом, оттаивало. Он размял сначала левую руку, потом правую, позвоночник, лопатки, торс. Встряхнул ногами — расслабить колени. Футболка неприятно липла к пояснице и подмышкам. При такой погоде нормально одеться казалось невозможным в принципе.
Но в отличие от него, Ойкаву это, похоже, совсем не беспокоило: ни пота, ни намёка на него. Даже не все пуговицы на рубашке-поло расстёгнуты. Лежит себе, растянувшись на кровати с книгой, и знать не знает ни про какую жару. Только страницы шуршат.
В сравнении с ним Иваизуми, которого можно было уже спокойно выжимать, чувствовал себя гренландцем, приехавшим в Африку.
Как можно в такую жару не потеть? Инопланетянин, не иначе.
Будто прочитав его мысли, Ойкава поднял от страниц взгляд:
— Выглядишь, как марафон пробежал.
— По ощущениям тоже, — проворчал Иваизуми. Поддел края футболки, дёрнул её, стянул через голову. Скомкал сыроватую ткань в ладони — протереть тело. Ойкава при этом всё так же молча наблюдал, и прочитать по лицу, о чём он думал, было, как всегда, невозможно.Только когда звякнула пуговица шорт, он заложил в книге страницу и, качнувшись вперёд, рывком сел на кровати. Иваизуми с майкой в руках повернулся, натыкаясь на стоящего рядом Ойкаву, и удивлённо отшатнулся, нахмурился:
— Что ты… — начал было Иваизуми, но ладонь, довольно красноречиво скользнувшая по боксёрам, всё разъяснила.
— Я? — переспросил Ойкава с всё тем же нечитаемым выражением лица, но Иваизуми готов был поклясться, что уловил в голосе иронию. Прижавшаяся к паху ладонь, однако, сообщить ему этого вслух не позволила.
— Да ты издева-аешься. — умоляюще протянул Иваизуми.
Ойкава в ответ лишь недовольно хмыкнул.
Вообще-то, не то чтобы он был против: и дома никого не будет ещё как минимум часа два, и оба в настроении. Но проклятая жара выжала из него все соки, и теперь Иваизуми сомневался, что готов на подвиги в постели.
Рукам Ойкавы это, однако, нисколько не мешало. Пока одна широкая ладонь чуть давила на пах, вторая легко скользнула вверх и вниз по руке. Ойкава приблизился достаточно, чтобы можно было уловить его запах.
Иваизуми почувствовал знакомое тягучее ощущение внизу живота. Похоже, он себя недооценил.
Ойкава поцеловал его. Горячее дыхание обожгло губы. Иваизуми подался вперёд, прислоняясь плотнее. Ладонь легла ему на затылок, а когда он надавил пальцами на кожу ягодиц, Ойкава с силой вжался в него пахом и простонал в рот.
Где-то на этом моменте он и забыл про майку, жару и домашнее задание.
— Подлый ход. — Переводя дыхание, он чуть повёл головой, случайно касаясь носом лица Ойкавы. — Дай хоть в душ сходить?
— Нет.
Между поцелуями подталкивая Иваизуми в сторону постели, Ойкава отвлёкся только один раз, чтобы скинуть книгу на пол. Если бы он знал его чуть меньше, то подумал бы, что Ойкава торопится, но это было бы в корне неверным. Просто ему самому нравился такой темп, и никто лучше Ойкавы не знал его вкусов.
Сев верхом на чужие бедра, Тоору дал стянуть с себя рубашку и чуть откинулся, подставляя грудь и торс под ласку. Эта его открытость Иваизуми нравилась. Каким-то образом, он — не думал, нет, — ощущал, что только в такие моменты и только перед ним Тоору был такой настоящий, такой знакомый и свой. Каким во всё остальное время никогда не казался.
Иваизуми не торопился. Он расстёгивал ремень на джинсах, обводил языком соски и контуры тела, лизал и кусал. Проблема жары понемногу становилась всё менее насущной. А когда Ойкава встал, снял одежду и сел обратно полностью голый, жара была забыта окончательно. Только пот продолжал выступать на коже, но его уже тоже никто не замечал. Когда на тебе верхом сидит Ойкава Тоору, вообще трудно что-либо ещё замечать.
И от того, как он выгнулся назад, ластясь, желание повалить Ойкаву и грубо трахнуть без всякой подготовки ударило в голову Иваизуми так сильно, что можно было повредиться рассудком. Хотя, подумал Иваизуми, он, наверное, уже давно сошёл с ума, если собирался отыметь в зад Ойкаву, и уже далеко не в первый раз.
Продолжая целоваться, он сжал в ладони чужой член, парой плавных движений заводя партнера, и был вознаграждён за это громким выдохом. Ойкава себя не стеснялся. Он открывался и не пытался спрятаться, закрыться. Уверенности в своей внешности ему хватало. По смуглой коже стекал пот, яркое послеполуденное солнце вычерчивало тенью каждый изгиб тела.
— Чёрт, я же… — прерываясь на поцелуи, пробормотал Хаджиме, — но ты слишком…
Что он собирался сказать? “Красивый”?
Ойкава посмотрел исподлобья и, ничего не говоря, встал. Мягко коснулись ковролина ступни, затем колени. Протянув руки, Ойкава развел Иваизуми ноги. Сел на корточки между ними. Взгляд направлен ему в глаза. Неотрывный, тяжелый, внимательный.
Его язык пробежался по губам и они сомкнулись на головке члена. Но лучше бы Хаджиме этого не видел, потому что от этого зрелища стояк стал раза в два сильнее. Лёгкими движениями, увеличивая темп и силу, Ойкава стоял на четвереньках и делал минет, разрабатывая себя сзади свободной рукой, и чёрт бы его побрал, если это была не самая эротичная картина, которую Иваизуми когда-либо видел.
Он чуть шире раздвинул ноги и, крепко вцепившись в бортик кровати, тяжело застонал, когда Ойкава заглотил полностью, надрачивая у основания рукой. Желание продержаться подольше резко стало насущным, и он в последний момент отдёрнул руку обратно, чтобы не засадить Ойкаве ещё глубже, но сдержался.
— Тоору, — еле держа голос, проговорил Хаджиме, — я сейчас…
Но тот даже не подумал отстраняться.
Кончить в рот Ойкавы было истинным счастьем. Или просто Хаджиме для счастья слишком мало было нужно. Он ослаб, переводя дыхание, и, убрав руки, упал на кровать.
Скрип — и Тоору оказался сверху. Длинная челка прилипла ко лбу. Он опустился на него, держась на согнутых в коленях ногах, и Хаджиме почувствовал тяжёлое дыхание на своей щеке. Он отметил, что Тоору наконец вспотел, как и он сам. Отчего-то эта мысль приводила в восторг, но делиться ей вслух он не спешил. Куда нужнее казалось подмять партнера, подтянуть к себе, поцеловать. Крепко сжать бедро в ладони и прохладными от лубриканта пальцами другой проникнуть внутрь, разрабатывая. Слушать звуки, которые он издает.
В какой-то момент, Иваизуми заметил, что и сам не молчит. От вида того, как Ойкава извивается под ним с двумя пальцами внутри, он чувствовал, что собственный член, уже снова твёрдый, сдавленно пульсирует от напряжения.
Тоору двинулся, подался навстречу, пальцы вошли в него до конца. Он скрестил ноги за спиной Иваизуми и толкнул на себя:
— Почему бы нам не начать?
Тоору не умел улыбаться. Хотя любой, кто с ним знаком, мог бы заверить в обратном. И всё же, искренне улыбаться его в детстве не научили. Поэтому даже хорошо, что он не улыбался. У Ойкавы были другие выражения, с которыми был знаком только Хаджиме. И как хорошо, что только он.
Хаджиме потянул Тоору на себя, помогая встать в коленно-локтевую и, придерживая за плечо, вошел в тело Ойкавы, вгоняя член до конца.
Внутри него было так хорошо, что Иваизуми терял контроль. Он старался не быть грубым, быстрым, старался не причинить боль. Но он и не мог перестать хотеть большего, отчего толчки становились всё глубже, стоны — громче. Спина Ойкавы под ним двигалась в такт, под кожей ходили мышцы, когда он крепко хватался за простыни, изгибался, полностью кладя руки на постель, упругая задница сжимала член Хаджиме внутри.
Продолжая двигаться, Хаджиме наклонился, опираясь руками о постель, и коснулся губами шеи Ойкавы:
— Тоору, — Хаджиме резко толкнулся внутрь, навалился, придавливая его к постели, — смотри только на меня.
Тоору внезапно замер. Хаджиме почувствовал, что ступил не на ту тему, только когда шаг был уже сделан. Мысль вырвалась на свободу. Тяжёлое дыхание Ойкавы прерывисто вырывалось из легких.
— Не могу, — тихо сказал он. В его голосе Хаджиме послышалась горечь и... Иваизуми почувствовал удар. Как будто что-то ударило его прямо в грудь.
Ойкава медленно повернул голову, немного разворачиваясь, и улыбнулся.
— Не могу, — сказал он, тонкая улыбка молнией пробежала по губам, — у меня голова так не поворачивается.
Иваизуми вскинулся, отстранившись и разозлённо скривил лицо:
— Да я не про… это — закончил мысль Хаджиме, уложенный на лопатки. Ойкава навис сверху, садясь удобнее. Руки опустились ему на торс, сжали бедра. Накачанные красивые ноги раздвинулись — колени у бедер Иваизуми, тугие мышцы под кожей сильно напряжены.
Он чуть приподнялся, беря член в ладонь, и, направляя его в себя, начал постепенно опускаться.
Хаджиме не мог двигаться. Словно разом все рубильники в его теле оказались выключены. Руки безвольно лежали на простынях, широко раскрытые глаза следили за Тоору. Как будто смотреть на него было так трудно и важно, что на это требовались все возможности организма.
И Хаджиме смотрел. Смотрел, как медленно, немного болезненно, Тоору опускается на его член, как чуть подаётся вперёд и потом назад, садясь до основания, и как тяжело при этом дышит. Как, попривыкнув к ощущениям, начинает двигаться, сначала медленно, потом быстрее, как повисшая перед глазами чёлка качается, как ниже виднеется приоткрытый рот, как влажные губы то дергаются в болезненной вспышке, то открываются, выпуская частое дыхание. А глаза, не отрываясь, смотрят на него.
Только на него.
Хаджиме протянул к нему руки. Положил ладони ему на бёдра, направляя, поддерживая темп. Ойкава поднял взгляд, и во взгляде этом было столько всего, что Иваизуми никогда не смог бы объяснить, и столько того, чего не захотел бы никому объяснять.
Ойкава в голос стонал, размашистыми толчками садясь на член, голова опущена, пальцы стиснули бедра Иваизуми.
— Еще, — простонал он, — сильнее.
И Иваизуми подчинился. Он толкался в Ойкаву сильнее, быстрее. Ему самому уже было недостаточно. Руки сжимали торс Ойкавы, с силой толкали на себя, лёгкие горели огнём, дышать было совершенно нечем.
— И-Ива..
Нечем. Дышать абсолютно нечем. Иваизуми был на грани: Ойкава отнял его кислород.
Он едва выдыхал, из оставшихся сил толкаясь в Ойкаву. Ещё несколько, ещё два или три…
— Ха… Хаджиме!
Мутная вязь потекла по животу. Ойкава успел опереться о кровать, чтобы не упасть.
Иваизуми смазал сперму о край простыни и положил Ойкаву на себя.
Тот не возражал.
Когда дыхание Ойкавы выровнялось, он молчал какое-то время.
— Хаджиме.
— М?
— Я не то хотел сказать…
Иваизуми взглянул на него, нахмурился, пытаясь уловить мысль. И, поняв, улыбнулся.
— Не надо — улыбнулся Хаджиме, проведя ладонью по голове Ойкавы. Чуть кудрявые пряди волной послушно легли под руку, — я понял, что ты хотел сказать.
Каштанового оттенка глаза внимательно уставились на Хаджиме. Ойкава замер так, словно никогда не умел двигаться.
— Это конец, — проговорил Ойкава. — это конец.
— А? Что? — напрягся Иваизуми.
— Надо... срочно исключить тебя из команды, — не меняя выражения лица, сказал Тоору. В его голосе звучала убийственная серьёзность.
— С какого хрена?!
— Ты стал слишком умным и понятливым. Теперь я не смогу тобой управлять…
Иваизуми хотел было возмутиться, но остановился на середине движения и рассмеялся.
Он взглянул на Ойкаву, губы едва заметно тронула весёлая улыбка:
— Ну ты же у нас гений, правда? — сказал он, — так придумай новый способ.
Название: «Земля уходит из-под ног»
Автор: клюквенное варенье
Бета: WTF Haikyuu 2015
Размер: мини, 2157 слов
Пейринг/Персонажи: Акааши Кейджи/Бокуто Котаро
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: После тренировки Акааши и Бокуто едут домой.
Примечание: Перевод строчек — авторский. Все права на песню принадлежат Carol King. В эпилоге можно найти ссылку на упомянутую композицию.
читать дальше
Бокуто Котаро никогда не был большим фанатом зимы. В Токио она всегда наступала резко и неожиданно, как птица, присевшая на ветку. Поздно будила солнце и рано прятала его за горизонт.
И, если стрелки не врали, с того момента, как кривая стена крыш оборвала солнечный свет, прошло около двух часов. Город, медленно погружаясь в ночь, остывал: пар поднимался в свете фонарей и белым дымом валил из люков. Снега почти не было. Проснувшийся на закате ледяной ветер на огромной скорости носился между улиц, как мячик для пинг-понга. Пронизывал до костей. Холодил шею и забирался в рукава. Скользил по коже, вызывая мурашки.
Такой была зима его последнего года в старшей школе.
— Холодно как в Арктике, — ворча, Бокуто с недовольством одёрнул воротник куртки повыше, поправил сумку и сунул руки в карманы.
— В Арктике намного холоднее, — уточнили справа.
И весьма выразительный взгляд Бокуто, как, впрочем, и всегда, громко разбился о дзен на лице Акааши. Только из ноздрей с фырканьем вырвался белый пар.
— Зануда ты, Акааши. Вот уйду в следующем году, что ты будешь делать?
Акааши Кейджи был на год младше и на три сантиметра ниже. И как будто бы на пару лет умнее. На что Бокуто очень любил жаловаться при случае, но никогда всерьёз не сердился.
— О, — мечтательно протянул Кейджи, — я буду отдыха-ать.
Бокуто обиженно покосился, но Акааши в ответ едва заметно улыбнулся, и рассердиться как следует так и не удалось.
Яркие вспышки фар, огни от неоновых вывесок, рассеянные в пространстве улиц, падали на остановку, раскрашивая её в кислотные тона, плясали на волосах, пестрили на куртках. На Акааши был тёплый пуховик с высоким воротом, по кайме капюшона — мех, пушистый, тёмный, мягкий. Он очень шёл к его тёмным вьющимся волосам.
Бокуто рассматривал пристально, внимательно, долго. Ему нравилось смотреть на Акааши. В его присутствии Земля всегда, плавно качнувшись, будто уходила у Бокуто из-под ног.
«Я чувствую, как Земля уходит из-под ног», вспомнил он. Кто же это пел?
Так или иначе, Котаро никогда не уставал смотреть на Акааши. В конце концов, он был его.
И не только сеттером.
Фара от автомобиля, ярко-белая, подсветила лицо Акааши, пока тот искал глазами автобус. Так, что ресницы показались совсем белыми, а лицо бледным, уставшим. Он внимательно смотрел вдоль дороги в ожидании и о чём-то думал. Между нахмуренными бровями залегла складка, тонкие губы плотно сомкнулись, как будто собственная мысль казалась ему горькой.
Бокуто протянул руку, касаясь его плеча, и Акааши, очнувшись, повернулся.
— Ты где витаешь?
— Задумался, — неоднозначно повёл плечами Акааши.
— О чём?
Тот как-то напряжённо замолк. В повисшей паузе будто решал, стоит ли высказывать тревожившее вслух. Наконец выдохнул, не торопясь повернуться лицом:
— О том, что скоро многое изменится. — Произнесённые слова горячим паром повисли между ними, тут же растворяясь в воздухе. — Это ведь твой третий, — он запнулся, озвучивая недавнюю мысль Бокуто, — последний год.
Бокуто молча смотрел. Долго, внимательно, серьёзно. В этот редкий момент он совершенно не походил на буйного и крикливого себя-капитана-сборной-по-волейболу. Задумчивая морщина между сведёнными бровями, большие глаза внимательные. Взгляд острый, как у филина, и выражение лица взрослое, совсем не похожее на дежурное. Он бросил взгляд куда-то позади Акааши, протянул ладони к его шарфу. Поправил и, улучив момент, коснулся губами щеки.
Кейджи ответил убийственным взглядом, но на Бокуто тот, похоже, совсем не действовал.
— Я же прос...
— Последний, — согласно перебил Котаро. — Но последний он ведь «мой», а не «наш».
Акааши молча уставился на Бокуто в глубокой задумчивости. По дороге за это время успела пронестись пёстрая иномарка и на переходе переключился светофор.
— Бокуто-сан, — он отвёл взгляд. — Не хочешь в гости?
Котаро удивлённо хлопнул глазами, усиливая и так немалое сходство с филином, и широко, открыто улыбнулся. Придвинулся на шаг, так что пуховики зашуршали тканью.
И предстоявшая поездка на автобусе вдруг показалась ему мучительно долгой.
— Ты даже не представляешь себе, насколько.
В комнату они не вошли, а ворвались. Переступили порог, скидывая ботинки, свет врубили наобум, не глядя. Распахнутая дверь с треском ударилась о стену. Бокуто стукнулся об ручку спиной и громко выругался.
Неразборчивое бормотание и тяжёлое дыхание моментально заполнили тишину:
— Бокуто-сан, ты мне дверь сломаешь.
— Акааши, — вздохнул Бокуто, — молчи и целуй.
— Слушаюсь, — усмехнулся Акааши.
Захлопнув её с ещё большим треском, он толкнул Бокуто к стене. Прижался полностью, вжался пахом, поцеловал. Как будто отпустить Бокуто от себя даже на миллиметр казалось ужасно неправильным. Руки скользнули по талии к пояснице. Сжали чуть ниже ягодиц и потянули к себе. Сквозь двойной слой джинсы Бокуто почувствовал Акааши. От места, где его пах касался бёдра, по телу разлился жар. Котаро целовал ему шею и думал, что из школьных лет лучше всего запомнит эту стену. Потому что никто не прижимает его к ней так, как это делает старшеклассник Акааши Кейджи.
Шарф и две куртки отправились на пол, небрежно сметённые ногой в сторону. Бокуто с улыбкой стащил с Акааши джемпер. Рубашка выбилась из-под пояса, короткая витая волна волос, от электрического заряда затрещав, дрогнула в воздухе.
В этот момент Акааши был чертовски красив. Бокуто притянул его за шею к себе. И не переставая целовать, попятился в сторону кровати.
Он совершенно не боялся споткнуться или упасть. Дом Акааши — его территория. Он знал здесь каждый миллиметр.Тут он сдал бы любой тест по хождению в темноте.
Упав на кровать, Акааши подмял его под себя. Задрал рубашку до груди — хлопок едва слышно зашелестел под пальцами. Одна ладонь опёрлась о постель за плечом, вторая прошлась по торсу Котаро.
Акааши поднял взгляд. Глаза у него были совсем чёрные, как зияющая бездна. И смотрели так, что Котаро ощутил — его затягивает в них.
Нет. Уже затянуло.
Акааши целовал его, проводя ладонью вниз по животу. Пальцы скользнули за пояс. Коснулись члена, сделали несколько мягких движений. Бокуто замычал сквозь зубы и шире раздвинул ноги. Оторвал поясницу от кровати, выгнулся под рукой. Обнял Кейджи и мягко, но настойчиво притянул ближе. Тот никак не изменился в лице, но Бокуто почувствовал лёгкую дрожь, тряхнувшую его тело.
Акааши был как море. Он казался тихим и безразличным, но чем дальше от берега, тем более непредсказуемым становился.
Бокуто любил этот шторм. В нём так легко дышалось.
Он поддел края рубашки и потянул их вверх, помогая Акааши раздеться. Крепко обнял, вдохнул через нос. Акааши приятно пах шампунем и морозом. Он расправился с молнией и рывком стащил с Котаро джинсы, стянул боксёры. Бокуто ухмыльнулся. Он любил, когда Акааши его раздевал.
О чём честно сказал ему вслух.
— А мне нравится тебя раздевать, — ответил Акааши. И реальность вокруг дрогнула и накренилась.
Акааши целовал его так, будто до конца света осталось минуты три. Ласкал нёбо, язык, кусал губы. Навалился, вжимаясь телом. Когда он опёрся о постель локтем, Бокуто запрокинул голову, ответив на поцелуй. И почувствовал, как земля и правда уходит у него из-под ног.
Он с силой прижал Акааши к себе, провёл руками по его спине. Под кожей ощутимо дрогнули мышцы. Он подтолкнул его вбок и уверенно подмял под себя. Сел верхом, наклонился вперёд, целуя в шею, опустился ниже, дошёл поцелуями до живота.
Акааши вопросительно поднял бровь, но не сопротивлялся. Он всегда легко уступал Бокуто инициативу.
Кончик языка скользнул по коже, коснулся линии бедра. Он расстегнул брюки Акааши и стянул ниже. Пряжка ремня упрямо клацнула, но поддалась, молния, разъезжаясь, вжикнула. Бокуто устроился удобней между разведённых ног, но Акааши резко присел на постели:
— Бокуто-сан, не...
И подавился фразой, когда тот чуть сжал его член в ладони.
Под изумлённым взглядом Акааши Бокуто приоткрыл рот, провёл языком по губам и заглотил член.
Котаро никогда раньше не делал минет, поэтому подошёл к делу со всей тщательностью, как к важному эксперименту. Сначала на пробу несколько раз двинул сомкнутыми губами вдоль, тронул языком, словно искал нужный подход. Акааши прерывисто выдохнул и резко запрокинул голову.
— Что-то не так? — отстранился Бокуто.
— Да, — Акааши закрыл лицо руками. — Я только что обнаружил, что дар у тебя не только к волейболу.
Бокуто рассмеялся.
— Тогда тренировки просто необходимы.
— Какие к чёрту... — Начал Акааши, но Бокуто надавил языком на головку, и дар речи резко пропал. Акааши низко, сквозь зубы, застонал. От звука его голова у Бокуто в животе сдавило тугой узел, пах лизнуло жаром. И нестерпимо захотелось заставить Акааши застонать ещё раз.
Бокуто обнял его, взял в кольцо рук, подтянул к себе. Провёл ладонью вверх по паху, сжал бедро. Надавил большими пальцами на внутреннюю линию. Продолжая отсасывать, стал надрачивать у основания член.
— А-а, — выдохнул Акааши, давясь воздухом. — Ох, ч-чёрт...
Его ладони легли на голову Бокуто, сжали волосы, направляя. Котаро не удержался и тронул собственный член. Подстроился под ритм, ускорил темп, но через пару движений Акааши за волосы потянул его назад.
Губы у него были влажные. Зрачки громадные, даже радужки не видно. Бокуто посмотрел ему в глаза, медленно прошёлся языком по губам. От такого Акааши было абсолютно невозможно оторвать взгляд.
Горячий воздух, вырывавшийся из его лёгких, обжёг губы Бокуто, когда тот приподнялся и поцеловал его.
В этом поцелуе было больше слов, чем мог вместить любой словарь. И чувств в нём тоже было... намного больше.
В том, как Акааши ласкал его рот языком его было столько нежной благодарности, что можно захлебнуться. В том, как клал ладони на его щеки — столько чистого, первобытного желания, что Бокуто хотелось скулить, громко и в голос. Он застонал сквозь зубы. Прислонился плотнее. Губы коснулись губ. Нос мазнул по скуле, зарылся в волосы. Котаро приобнял его, положил ладонь на другую щеку, прикрывая ухо. Провёл языком по краю, прикусил мочку.
Он позвал его вслух, словно держал вкус имени на кончике языка.
— Акааши, — шепнул Бокуто, — быстрее.
Акааши ничего не ответил.
Он коротко кивнул и повалил Бокуто на постель. Мягко, но требовательно раздвинул ему ноги, осторожно проталкивая пальцы внутрь. Сначала один, но быстро присоединил второй. Бокуто сжал зубы и шумно выдохнул, но стерпел: желание ощутить Акааши как можно быстрее перебарывало любой дискомфорт. И здравый смысл. Всё время, пока пальцы Акааши растягивали Бокуто, они целовались. Котаро едва хватало воздуха, но он глядел на лицо Акааши и понимал, что к чёрту этот дурацкий воздух, когда вот он, живой и настоящий. И взгляд у него такой пронизывающий, жадный. От одного него пульс стучал вдвое быстрее, а сердце гулко билось в груди.
Акааши всё глубже двигал пальцами, растягивая Бокуто, отчего тот, не сдерживаясь, стонал в голос и ёрзал по постели. И чтобы не бросить к чёртовой матери все эти необходимые прелюдии и не трахнуть Акааши прямо сейчас, ему приходилось крепко сжимать зубы и напрягать всю свою выдержку.
Акааши коснулся лбом его плеча. Лёгкие Бокуто горели, в руках отдавалась мелкая дрожь. Он сцепил ноги у Акааши за спиной и потянул.
Позвал по имени.
И голос предательски дрогнул.
— Да, — произнёс Акааши, низко, немного сипло. — Я тоже...
Котаро улыбнулся его дару понимать несказанное.
Акааши устроился ближе между разведённых ног. Потерся головкой о вход и медленно, плавно надавливая, вошёл в Бокуто. Сделал мягкий толчок, следя за реакцией, ещё один. Котаро заметно двинул желваками, стискивая зубы, но ничего не сказал.
Губы у него пересохли.
Акааши не заставил себя долго ждать.
Мягкие плавные толчки быстро сменились резкими, быстрыми. Бокуто застонал в ритм, от сжатых кулаков покрывало пошло складками.
Руки у Акааши были — огонь, тело — тугой закрученный узел. Он ускорил темп, вырывая у Бокуто стоны, с силой толкался внутрь, быстрее, глубже. Сжимал его бёдра в ладонях, дыша сквозь сжатые зубы.
Бокуто стонал, раздвигал ноги шире, звал Акааши в голос. Запрокидывал голову и выгибался, насаживаясь на него. С силой цеплялся за постель. Акааши крепко держал его и между поцелуями, тяжело дыша, прятал лицо за чёлкой.
— Г-глубже, Акааши, — выгнулся навстречу Бокуто. Подстроился под такт, двинулся — Ещё, агх... Да!
Он наклонился вперёд. Положил Бокуто на лопатки, бёдра — на собственные колени. Пятки Котаро неловко попытались найти опору позади. Акааши поцеловал его, перехватил кисти, завёл назад, за голову. И, коснувшись губами шеи, начал глубокие, быстрые, грубые толчки.
Бокуто был громкий, чертовски громкий, у него вырвался даже не стон — крик. Акааши бросил на него осторожный взгляд, но Котаро в ответ резко дёрнул его на себя:
— Ещё.
Акааши едва слышно усмехнулся. И ускорил темп.
Кончили они почти одновременно. Оргазм захлестнул горячей волной так, что в ушах зазвенело. И полностью отдышаться получилось не сразу.
Кейджи удержался на вытянутых руках, переводя дыхание, но Котаро всё равно обнял его, укладывая на себя:
— Бокуто-о-сан, — потянул Акааши, без особого рвения попытавшись вырваться из кольца рук.
— К чёрту душ.
Акааши фыркнул.
— Дай хоть покрывало сниму.
— Нет.
— Совсем нет? — для чего-то переспросил Кейджи.
— Абсолютно, — отрезал Бокуто. И судя по взгляду, убеждать его в чём-то сейчас было бесполезно.
Акааши ненадолго замер, думая о чём-то. И, видимо придя к какому-то выводу, согласно кивнул. Вышел из Бокуто, вытер сперму о висящий край простыни и упал спиной на постель.
Вставать им обоим было лень, поэтому покрывало с кровати они вдвоём попросту столкнули. Устроились под одеялом как есть, вместе, ни на секунду не поднявшись с постели. На ней было полно места, но легли они всё равно рядом, нос-к-носу.
Когда дыхание окончательно выровнялось, Бокуто вспомнил ещё на остановке засевшую в голове мелодию.
— «Я чувствую, как земля уходит из-под ног», — сказал он. — Кто это пел?
Акааши вопросительно изогнул бровь.
— Мелодия. Старая такая. «Я чувствую, как земля уходит из-под ног». — Бокуто попытался напеть строчку. — Дальше не помню. Кто её пел?
— Это важно?
— Не знаю... — задумался Бокуто, — Просто подумал. Ты не помнишь?
Он поднял взгляд на Акааши, так что его дыхание ощущалось на подбородке, но тот уже спал. Пушистые ресницы во сне чуть подрагивали. От него исходило тепло и приятный запах.
Бокуто отвёл с лица Акааши прядь чёрных кудрявых волос и понял, что это и правда было не так уж важно.
Я чувствую, как Земля уходит из-под ног.
Я чувствую, как рушится небо.
Я чувствую, как начинает дрожать моё сердце
Каждый раз, когда ты рядом.
© Carol King, 1971
Я чувствую, как рушится небо.
Я чувствую, как начинает дрожать моё сердце
Каждый раз, когда ты рядом.
© Carol King, 1971
Название: «Большие звери никогда не бывают сыты»
Автор: клюквенное варенье
Бета: WTF Haikyuu 2015
Размер: драббл, 882 слова
Пейринг/Персонажи: Куроо Тецуро/Цукишима Кей
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Примечание: все персонажи являются совершеннолетними
Размещение: запрещено без разрешения автора
читать дальше
Предназначение, судьба, высшие силы. Суд над мёртвыми, воздаяние. Призраки, души, демоны, боги.
Людям всегда очень нравилось во что-то верить. В их глазах Карл Маркс был прав: вера была опиумом для народа.
Тысячи лет эволюции так и не научили людей главному: они не особенные. Самым трудным для человечества, по его мнению, была невозможность смириться с этой простой истиной. Величайший обман Вселенной заключался в том, что ей было плевать.
Высших сил не существовало;
После смерти — ничего не было;
Люди были просто зверьми.
И если бы Куроо Тецуро был одним, то относился бы к той породе хищников, которая бросается на добычу из засады так быстро, что та даже не успевает испугаться. Слышит каждый посторонний шаг. Моментально реагирует.
И из всех знакомых Цукишиме подобных ему плотоядных — Куроо был одним из лучших.
Соответствуя названию своей команды, он действительно напоминал большую кошку. У него был острый взгляд и лёгкая походка. Большое, гибкое тело. Скорость, ловкость, отличные рефлексы. И двигался Куроо так, будто каждый квадратный метр, на который он ступал, был его собственностью. И даже в моменты, когда он падал, Цукишиме не нужно было смотреть, чтобы знать, что тот приземлится на четыре лапы.
— Что-то не так, очкарик?
Цукишима признавал Куроо Тецуро одним из хищников и, как и подобает их любителям, одновременно ненавидел и восхищался им. И никак не мог перестать.
Куроо выдержал паузу, но ответа не последовало.
Захлопнутая дверь испуганно дрогнула. Он тряхнул головой. Длинная чёлка не до конца прикрывала горящий внимательностью взгляд. Неторопливо, с деланным безразличием, он начал сокращать разделявшие их метры.
Говорят, от взгляда хищника цепенеют. Возможно, поэтому Цукишима сейчас никак не мог сдвинуться.
На каждые два шага, он делал полшага назад. Каждая секунда тянулась, как резина. Но шкафчик позади раздражённо брякнул, пятка ударилась о низкую физкультурную скамью.
“Засада”, — осознал Цукишима. Он попался.
Неожиданно быстро Куроо оказался совсем рядом. Дыхание обожгло щёку, ладони опустились на бёдра.
— И что ты, по-твоему, делаешь?
— Пристаю к тебе, — руки скользнули ниже.
— Это называется “сексуальное домогательство”, — холодно отозвался Цукишима.
— Всё в порядке.
— Прости?
— Те, — усмехнулся Куроо, — кто действительно хочет бежать — бегут.
Когда тот чуть отстранился, Цукишима поймал его взгляд. В нём, подобно далекому мерцанию старого сигнального маяка, плескались древние, дикие костры плейстоцена.
Древняя кошка охотилась. И её ужин был перед ней.
Куроо подался вперёд. Ногой пнул вбок скамью. Преграда, скрипнув по плитке, отступила. Гибкое тело двинулось, коснулось Цукишимы, вдавило в холодную стену. Руки скользнули вниз, сжали ягодицы, раздвинули ноги. Бёдра соприкоснулись. Куроо продолжал наваливаться, пока Цукишима не оказался сдавлен между ним и стеной. Язык ласкал ямку у ключиц.
Колено Куроо было между разведённых ног Цукишимы, член упирался ему в бедро. Сквозь тонкую синтетику чувствовался даже едва различимый пульс.
Цукишима почувствовал, что тело предаёт его, дрожит от возбуждения. Он и сам был как зверь. Они были.
— Звери?
Цукишима понял, что ляпнул вслух.
Он дёрнул вниз резинку своих шорт вместе с трусами, сделал то же самое для Куроо. Положил ладонь на его член. Почувствовал горячую кожу, и от этого в собственном паху ощутимо заныло.
Куроо провел языком по контуру губ Цукишимы, мазнул носом по щеке, прикусил мочку уха. Легко толкнулся в ладонь:
— Хорошие звери, — прошептал он, — ведут себя по-другому.
По-английски “плотоядный” — “carnivore”, вспомнил Цукишима. Оно происходит от латинских “caro” — плоть и “vorare” — поглощать.
Цукишима внимательно посмотрел на Куроо: глаза хищника, на щеках проступил румянец, из влажных губ вырывалось тяжёлое, неровное дыхание.
“Поглощающий плоть”.
Это, понял он, именно то, что им обоим хотелось сделать.
Цукишима протянул руку, схватил Куроо за шею и резко притянул к себе. Поцелуй был жадный, долгий.
Со стороны это больше походило на драку: они толкались навстречу друг другу, рычали, кусались. Несколько раз неприятно стукнулись зубами, но ни это, ни что-либо другое как будто было не в силах остановить запущенный процесс. Цукишима оттаскивал Куроо за волосы — тот вцеплялся зубами ему в шею, больно толкал в стену. Цукишима зло шипел сквозь зубы и увеличивал темп.
От каждого поцелуя разливался жар, от каждого укуса — боль. Они смешивались, как огромный шейк, и вырывали из глоток стоны.
Цукишима скрёб по его спине пальцами, Куроо кусал его соски.
— Ты меня сожрать решил? — вырвалось у Цукишимы.
— Я тебя, — абсолютно серьёзно произнес тот, поднимая взгляд, — до костей обглодаю.
Цукишима вздрогнул.
Ноги подкосились.
Куроо ловко подхватил его, держа на весу у стены. Цукишима взял в ладонь оба члена, обхватил его свободной рукой за шею и прикусил нижнюю губу. Куроо едва заметно улыбнулся и вжался в него сильнее.
Члены в руке пульсировали. Цукишима подстроился под темп.
Для оргазма им хватило ещё нескольких толчков.
Пытаясь прийти в себя, оба сползли вниз по стене.
И несколько минут сверлили друг друга взглядом, пытались отдышаться. Когда дыхание восстановилось — быстро убрали за собой. Цукишима устало опустился на скамью. Куроо тряхнул головой, поправляя спутавшуюся чёлку. Когда первый поднял взгляд, второй обернулся к нему.
Взмокшая чёлка качнулась. Уголки его губ дёрнулись и поплыли в стороны.
— Что за отвратительное лицо.
Куроо резко придвинулся, нос коснулся носа.
— Целоваться это тебе, однако, не мешало.
Цукишима наградил его полным ненависти взглядом. Куроо рассмеялся. Спокойно встал, отпер дверь, обернулся в дверном проёме:
— До завтра, очкарик.
Цукишима ничего не ответил. Он наклонил голову, убрал полотенцем пот с шеи. Взъерошил волосы и отложил на скамью очки.
Он улыбался.
Они оба были всего лишь звери.
А большие звери никогда не бывают сыты.
для команды Гуля ( WTF Tokyo Ghoul 2015) мы с Тео подготовили, по моим оценкам, довольно сочный косплей и я нарисовала два артика. Артики так себе, показывать не буду, а вот косплей гляньте
Название: Do you remember me, Kaneki-kun?
Косплеер: клюквенное варенье, Teo Dess
Фотограф: Нефрит, клюквенное варенье, Teo Dess не спрашивайте)
Эдитор: WTF Tokyo Ghoul 2015
Форма: косплей
Пейринг/Персонажи: Камиширо Ризе, Канеки Кен
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Количество фотографий: 7
Примечание:
Размещение: «только после деанона»
читать дальше
А еще по Гулю же я писала стебную аналитику. Отдельное спасибо ответственной m.urs за отбетку.
читать дальше
Итак, стебная аналитика:
СПОЙЛЕР АЛЕРТ: НИЖЕПРИВЕДЕННЫЙ ТЕКСТ ВЫЗЫВАЕТ НЕДОУМЕНИЕ, СПОЙЛЕРЫ И ГЛУБОКИЕ ЗАТЯЖНЫЕ ДЕПРЕССИИ.
Приветствуем тебя, читатель, и добро пожаловать!
Некоторые непосвященные возможно уже убеждали тебя, что наш фандом — о гулях, питающихся людьми.
Но все это наглая ложь.
Лишь немногие адепты в курсе, что на самом деле Токийский Гуль — это тайтл о том, как много черного бизнеса в кофеиндустрии и как кофеин вреден для здоровья.
Вот смотри.
Во-первых, почти все наши герои любят кофе. Настолько, что у нас даже есть отдельная глава, посвященная кофе!отдельная глава, посвященная кофе!
Во-вторых, из-за того, что главного героя путем принудительной пересадки органа сделали кофеинозависимым, ему пришлось работать в кафе, где он варит кофе стакой же зависимой депрессивной девочкой, малышкой-сироткой из неблагополучной семьи и двумя кофеиновыми наркоманами со стажем. И менеджером-барыгой, конечно же.менеджером-барыгой, конечно же.
В-третьих, на самом деле, мало кто знает, что полиция CCG — это государственный орган, карающий кофеиновых наркоманов за нарушение государственного монопольного права на кофеин. CCG контролирует процент наркомании в счастливой стране, поддерживая навязываемую парламентом идею стабильности.
Пойманных наркоманов она держит в изоляторе на пожизненном, тайно ставит на них опыты и лечит от наркомании. Далеко не всегда зарегистрированными средствами.
Так, в результате налета подпольной кофейной мафии на кафе за дозой, наш главный герой оказывается в изоляции, где седеет от длительной кофеиновой ломки, становится неуправляем, вследствие чего превращается в седовласого авенджера и крошит эту самую мафию направо и налево.
А позже, ужаснувшийся несправедливости и гонениям зависимых со стороны властей, он организует свой наркоманский отряд, который пытается отвоевать право на свободный кипяток, салфетки и кофе в фарфоровых чашках.
Но из-за того, что наш главный герой и его нежная кофеиновая наркоманка-пассия, пострадавшие от кофеиновых мутаций, умудряются насолить кое-кому в верхах, CCG производит нападение сначала на кофеиновую мафию, а потом на кафе, где наш герой трагически сливает миссию из-за неожиданного прихода, получает амнезию и теряет воспоминания.
Таким образом, Токийский Гуль ясно демонстрирует нам, как черны закоулки государственных монополий, учит, как правильно выбирать друзей, а также рассказывает, до чего может довести кофеин.
БАННЕРЫ
В команде Велоспокона WTF Velospokon 2015 я написала только никому особо не понравившийся драббл (ну как и всегда мое чувство юмора убило всю идею) и нарисовала Мидосуджи:
Название: «Не то, что ты думаешь»
Автор: клюквенное варенье
Бета: [Yosuke]
Размер: драббл, 320 слов
Канон: Yowamushi Pedal
Пейринг: Фукутоми Джуичи/Аракита Ясутомо
Категория: джен
Жанр: повседневность, юмор
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: кроссдрессинг
Краткое содержание: Фукутоми подумал, что если каждому в жизни назначено своё испытание, то вот это вот всё — было его.
читать дальше
Подарок, женщина или котёнок были, по мнению Фукутоми, мало ожидаемы в номере, снятом для команды на время соревнований. А Аракита, возившийся с молнией от платья у громадного зеркала был уже и вовсе чем-то выходящим за рамки. Полный das Ende.
— Фу… Фуку… — начал Аракита. Но предательская бретелька соскользнула с плеча, и ситуация из разряда критических перешла в невозможные.
Брови Фукутоми дрогнули и медленно, но с уверенностью ледокола «Варяг», двинулись на лоб в направлении макушки. Мацуо Басё, в своих незабвенных стихах описавший высокие рассветы над Фудзи, после такого зрелища порвал бы свои рукописи в клочки и ушёл в монастырь. А японские маски Они в неуверенности бы сжались в углу.
— Э… э-э-э… э-э-э-это совсем не то, что ты думаешь, да я бы никогда, как ты вообще мог обо мне подумать!? — Заливался Аракита на одном дыхании, активно жестикулируя руками. От этого платье понемногу соскальзывало на пояс, являя свету вполне себе мужскую грудь.
С перепугу, на первые секунды три, она показалась Фукутоми женской.
Аракита, заметив ускользающую пропажу, цепко подхватил платье уже где-то в районе паха и рывком дёрнул его вверх, разом натягивая по самые плечи.
Ткань хрустнула и затрещала.
— Твою ма-ать. — протянул Аракита и пошарил по спине в поисках швов.
Фукутоми подумал, что если каждому в жизни назначено своё испытание, то вот это вот всё — было его. И если каждому положено по поступкам его, то в прошлой жизни он был кем-то очень, очень, очень плохим.
Но он был силён. Он сжал кулаки, ощутил внутреннюю силу. Он сделал шаг. Ещё один. И поинтересовался:
— Тебе помочь?
У Аракиты выпала сначала заколка, а потом, кажется, и челюсть.
— Н-ну помоги, — неловко проговорил он и повернулся спиной. — А потом, д-думаю, нам надо будет серьёзно поговорить.
Молния громко вжикнула.
— Ага — сказал Фукутоми. У Аракиты была красивая спина, но голос у него дрогнул, конечно, совсем не поэтому.
Он уже жалел, что решил отдохнуть в номере лишние двадцать минут.
А вот Тодо с Кинджо, отлично игравшие в сёги, ни о чем не жалели.
Название: «Kimo»
Автор: клюквенное варенье
Форма: арт
Канон: Yowamushi Pedal
Персонаж: Мидосуджи Акира
Категория: джен
Рейтинг: G
Размер: 1350х1744
Размещение: разрешено с указанием авторства.
читать дальше
Ну и конкретно мои выводы по ЗФБ:
выводы
Двояко. С одной стороны, я выложилась зимой не хуже, чем летом. С другой, я не сделала многое из того, что хотела, и это грустно. У меня остались идеи, но когда я дойду до их реализации — хрен его знает.
Некоторые вещи пришлось отстаивать, как будто веду войну: «кэп знает лучше», «командная бета знает лучше» и т.п.: за это хотелось медленно, и без особой нежности удавить. Но, благо, то, что мне было действительно дорого, я, вроде как, отстояла. В частности это был «Земля уходит из-под ног», основанный на песне Кэрол Кинг «Can you feel the Earth move?». Поскольку она уже как-то использовалась в одной из моих любимых додзь по Дюрараре, и, собственно, оттуда идея и была взята, мне нужно было написать если и не лучше, то хоть не хуже. И поэтому за каждым исправлением беты мне приходилось следить просто вот... СЛЕДИТЬ. Потому что некоторые моменты она исправляла совсем не так. Я-то понимаю, что я хочу сказать. А она нет. Но считает, что да. Очень много было сложностей.
Самой уютной, пожалуй, для меня оказалась команда Велоспокона, где никто ни перед кем не пытался выделиться, выпендриться и не лез в обсуждения, в которых ни хера не смыслит. Менее всего в этом плане меня порадовали Haikyuu-команда. При этом, я не пытаюсь отрицать, что я сама довольно сложный человек в общении, но... в Велоспоконах же справились как-то. Как и в Токио Гуле. Хотя там у меня был инцидент с забавной девочкой, но это мелочь.
В общем, «родными» прям команды, кроме Велоспоконов, я назвать не могу. А Велики — ♥
Что еще...
Я неплохо апнула артерский скил, я считаю. Не без помощи Мадам Кайдановской, которая мне очень помогла и придала немного уверенности.
Касательно других команд: я особо ни за чем не следила. Только разве что за Фейтом. У них было что-то интересное. В остальном все команды, которые пошли, ну... нет. Сорри, но нет. Я изначально хотела следить за некоторыми, но после второй выкладки как-то приуныла и забросила. Разве что Warhammer 40,000 обещаю себе потом пролистать.
Больше всего в ЗФБ меня порадовало, что я нашла, ну вроде как «своего» читателя. Девочка в комментах к HQ команде пришла и откомментила в разных выкладках мои работы. Ну то есть вроде как почти только мои. Это было ужасно приятно. Редко так бывает.
В целом оценить свой райтерский скилл я не могу: апнула я его или нет. Кроме вышеупомянутой девочки мои фички одобрила разве что Ирч, которой я их давала просмотреть на предмет «чо не так?». А дежурку я, как всегда, вообще не листаю. Потому что лемминг.
Как-то так.
@музыка: Alt-J – Fitzpleasure; iwantsummer — 'audioclip69', 'what do you see?'
@темы: #fics, WTF, #fandom, #anime, #picspam, WTF Combat, ЗФБ, #I like, #dniwe, #БандаВеселыхКулачков, #private porn sub, #ZFB
-
-
23.03.2015 в 12:17-
-
23.03.2015 в 12:57-
-
06.11.2018 в 21:29